Академия наук Республики Татарстан

Насколько химику важно знать физику, и наоборот?

Академик РАН, химик Валерий Лунин о реформах науки и образования, силе образовательного сообщества, международных олимпиадах и школьных учебниках (часть 1)

Сейчас делается расчет на управленцев и опытных менеджеров, однако настоящему профессионалу обязательно требуется чувствовать и науку, и время, и людей, а не просто уметь считать и распределять деньги. Новый подход демонстрирует несостоятельность во всех сферах деятельности: и в авиации, и в космосе, и в горном деле. В любой сфере вместо непосредственных исполнителей приходится иметь дело с необозримым количеством посредников.

— У вас колоссальный опыт, множество ипостасей профессиональной деятельности, что вы сами считаете наиболее важным?

— Прежде всего я профессор Московского университета, и отсюда проистекают все мои остальные ипостаси, это мой долг и сфера наибольшей ответственности. Второе — это школа: в свете не всегда продуманных реформ я считаю своей обязанностью сохранение лучших традиций российского образования. Не только химического, но и естественнонаучного, но и русского языка и литературы. Многие годы я являюсь заместителем председателя Центрального комитета по проведению предметных олимпиад школьников Российской Федерации и председателем секции химии Центральной предметной методической комиссии.

В нашей стране образование хранится благодаря нашим усилиям и, конечно, учителям, для которых их профессия не просто сфера деятельности, а целая жизнь. Таких учителей, к счастью, в России очень много. И много талантливых детей, кто интересуется химией, физикой, математикой. Так что мы здесь все не случайные люди.

— Сейчас все меняется очень быстро, скорость происходящих изменений только нарастает, дети должны быть готовы жить и действовать в условиях неопределенности. Вы говорили, что далеко не все, что было сделано, правильно…

— Охарактеризовав наше время, вы попали в точку. И чрезвычайно важным шагом является то, что сейчас по решению правительства и по поручению Министерства просвещения разрабатываются новые концепции преподавания предметов в общеобразовательных средних школах России. Однако в начале реформ был сильный крен в сторону упрощения образования, например, чтобы вместо физики, химии, биологии ввести предмет «естествознание». Мне кажется, что любому человеку, мало-мальски думающему, ясно, что этого делать нельзя. Среднее образование — это этап формирования мировоззрения человека, когда он четко должен представлять, что такое химия, что такое физика, что такое биология, как они взаимосвязаны. Да, они не могут существовать отдельно, но и не могут быть объединены в один предмет «естествознание». Прежде всего это чрезвычайно сложно для учителя, и мало найдется учителей, которые могут вести одновременно три предмета. Я понимаю мотивацию предлагавших — экономия средств путем сокращения количества учителей в стране. Но и так уже насокращались, что просто дальше ехать некуда. И нам удалось убедить этого не делать. Только системное предметное образование формирует мировоззрение человека. После попытки объединения русского языка и литературы в средней школе в «словесность» в вузы стали приходить неграмотные дети. Правильно писать одинаково важно и для химика, и для врача, и для физика. Любая ошибка в изложении эксперимента кончится каким-нибудь непредвиденным результатом.

Непродуманным шагом было и повсеместное внедрение двухуровневой Болонской системы в высшее образование. Возможно, бакалавры могут освоить элементы программирования и им необязательно становиться магистрами, чтобы получить трудоустройство. Хорошо, что у тех, кто это осуществлял, хватило разума не вводить эту систему хотя бы в медицину. Но и в химию ее нельзя было вводить, потому что недоученный химик опаснее недоученного врача. Через учебно-методическое объединение университетов России по химии для обязательного сохранения специалитета было составлено обращение в правительство, к которому, к счастью, прислушались. Московский университет, пользуясь своим особым статусом, вообще не создавал на химическом факультете бакалавриат, и мы готовим только специалистов, при этом в связи с увеличивающимся потоком информации уже третий год такая подготовка занимает шесть лет. А на физическом факультете ввели двухуровневую систему и до сих пор не могут восстановить специалитет.

Образование нельзя выравнивать по одной струне, это не армия, процесс творческий и очень специфический, это основа будущего нашей страны и любого государства. К нам поступают талантливые дети со всей России, и больше половины наших студентов — это иногородние дети. Примерно половина на курсе — победители и призеры химических олимпиад высокого уровня, что говорит об их мотивации. К окончанию университета у них уже опубликованы научные труды, они четко знают, в какой области химии будут работать. Около 30% наших студентов оканчивают вуз с красными дипломами и вполне способны защитить магистерскую диссертацию. Надеюсь, в будущем мы сможем добиться при сохранении шестилетнего специалитета возможности для лучших своих студентов сразу же идти на защиту магистерской диссертации. Это будет дань их таланту и их конкретным результатам. И это будет очень привлекательно для всех юных химиков, которые приходят сюда.

— Насколько химику важно знать физику, и наоборот?

— Когда в 1991 году единственный раз в истории химического факультета случился недобор, был отменен вступительный экзамен по физике. Конкурс вырос, но в итоге из того набора университет закончило всего порядка 50%. Остальные были отчислены за время обучения. Первое, что я сделал, став деканом факультета в 1992 году,— восстановил обязательный экзамен по физике. Когда ввели ЕГЭ, мы сохранили требование предоставления сертификата по физике при поступлении на факультет. На физическом факультете долгое время не было преподавания химии, что не давало им стать лучшими среди лучших: они были только равными среди многих (есть МИФИ, есть МФТИ…). Затем мне удалось убедить ученый совет физического факультета ввести преподавание химии на физфак.

Чтобы понять суть химического процесса, нужно знать физические законы, по которым он протекает. Нужно знать термодинамику, нужно знать кинетику. И наоборот: основы должны быть, и слава богу, что сейчас физики изучают химию. И потом есть биофизика, например, где без химии нельзя.

— К вам поступают очень мотивированные ребята, у вас они прекрасно учатся, а что с ними происходит дальше? Что менялось со временем?

— 27 лет я был деканом, уже год являюсь президентом факультета. За это время у нас ни разу не было недобора, а вот показатели успеваемости говорят сами за себя. В начале 90-х многие наши ребята уезжали из страны, но постепенно с восстановлением российской химической промышленности новые поколения наших выпускников уже способны найти себе применение на родине. Лет пять назад я был гостем Гарвардского университета в течение недели, где беседовал с американскими коллегами, которые сожалели, что к ним перестали приезжать наши выпускники: по их мнению, думать так, как они, не могут ни индусы, ни китайцы. В 2012 году была всемирная олимпиада по химии в Вашингтоне, я принимал эстафету флага для следующей олимпиады 2013 года в России. И был просто изумлен, когда выяснилось, что в Научном комитете американской олимпиады порядка 80% — выпускники химического факультета, наши ребята, тоже победители олимпиад. Кто-то стипендии получает в Чикаго по квантовой химии, кто-то в другом университете. И конечно, с одной стороны, можно гордиться и нужно гордиться, а с другой стороны — жалко, что в свое время нашей стране они оказались не нужны.....

Источник : Журнал "Коммерсантъ Наука" №4